(no subject)

Для затравки начнем с конца романа, когда освобождается Пилат и получают завершение судьбы мастера и Маргариты.
Самая распространенная и одновременно попсовая трактовка - это романтическая. Пилат получает прощение и возможность общаться с Иешуа, а мастер с Маргаритой получают вечный покой в уютном домике. Такой себе хэппи энд с небольшой грустинкой.
Более дотошные читатели типа Кураева заметят, что покой мастера и Маргариты не такой и уютный, а довольно тоскливый. Творческая импотенция, мрачные витражи, и друзья которых нет и не было. Так себе романтика.
Но давайте забудем все интерпретации, все экранизации и просто внимательно прочитаем эти несколько абзацев 32 главы, опуская многие сложные сопутствующие моменты.
Путники – дьявол со свитой, Маргарита и мастер прибыли в особое место где томится Пилат. Маргарита узнает, как долго он там томится и говорит:

• Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много? – спросила Маргарита.


• Повторяется история с Фридой? – сказал Воланд, – но, Маргарита, здесь не тревожьте себя. Все будет правильно, на этом построен мир.


• Отпустите его, – вдруг пронзительно крикнула Маргарита так, как когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Маргарита не могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как бы то ни было, Воланд смеялся поглядывая на Маргариту, и говорил:


• Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, – тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: - Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!


• Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам: Свободен! Свободен! Он ждет тебя!

Итак, они идут к концу их истории, сейчас что-то произойдет, а Воланд смеётся и издевается с них. Чувствуете, что это как-то не вяжется с привычным всем готически-романтическим пониманием сюжета?

• Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.

Везде бездна, но над ней вдруг возник Иерушалаим. Так ненавидимый прокуратором город, который раньше, в 25 главе залила бездна и пожрала тьма. То есть выходит бездна открыла свою пасть и явила проклятый город, куда, то ли радуясь, то ли ругаясь побежал Пилат? Интересное освобождение.
Дальше определяется судьба Мастера:

• Мне туда, за ним? – спросил беспокойно мастер, тронув поводья.


• Нет, – ответил Воланд, – зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?


• Так, значит, туда? – спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.


• Тоже нет, – ответил Воланд, и голос его сгустился и потек над скалами, – романтический мастер! Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочел ваш роман. – Тут Воланд повернулся к Маргарите: – Маргарита Николаевна! Нельзя не поверить в то, что вы старались выдумать для мастера наилучшее будущее, но, право, то, что я предлагаю вам, и то, о чем просил Иешуа за вас же, за вас, – еще лучше. Оставьте их вдвоем, – говорил Воланд, склоняясь со своего седла к седлу мастера и указывая вслед ушедшему прокуратору, – не будем им мешать. И, может быть, до чего-нибудь они договорятся, – тут Воланд махнул рукой в сторону Ершалаима, и он погас.

Тут идёт очень хитрая мысль. Читателю романа и мастеру дьявол напоминает о том, что Понтий Пилат, о котором тут идёт речь, выдуманный персонаж мастером в романе. А роман закончен, и нечего больше мастеру с ним связываться.
Однако дальше идёт рассказ о том, как Иешуа просил за судьбу мастера. (Ну какой мастер романтик, Воланд просто издевается!). Но Иешуа - это тоже выдуманный мастером персонаж! Как он может просить, тем более в законченном романе?  То есть Воланд начинает вводить в заблуждение мастера.
Более того, Воланд демонстрирует свою власть над Пилатом, Иешуа и Иерушалаймом и всю их фейковость. И как кнопкой включает и выключает это шоу. Судьбу мастера определяет не Иешуа, а Воланд.
То, что эта судьба очень плохая говорит также и то, что Воланд называет мастера "милым". Также он называл на балу барона Майгеля перед тем как убить.
Иешуа - выдуманный персонаж романа мастера. Но роман вдохновлён Воландом, и Иешуа был явно подброшен мастеру.
Тема Иешуа отдельная, но тут напомню, что Булгаков делает, казалось бы, нелогичный ход. Он героя романа мастера - Иешуа выводит из романа и показывает нам в разговоре Воланда и Матвея. В разговоре с Воландом есть такой момент:

• Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, – в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.


• Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.

Иешуа и Воланд, оказывается, единомышленники! Забегая вперёд скажу, что Иешуа - это аватар дьявола или даже антихрист толстовского разлива.
А как же знаменитое видение Ивана Бездомного в весеннее полнолуние (Эпилог), когда по лунной дорожке идут Пилат и Иешуа?
Во-первых, лунный свет в романе — это свет дьявола, а значит ложь, тем более под действием укалываемых Ивану веществ.
А во-вторых, читаем:

• После укола все меняется перед спящим. От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.


• Боги, боги, – говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, – какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, – тут лицо из надменного превращается в умоляющее, – ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?


• Ну, конечно не было, – отвечает хриплым голосом спутник, – тебе это померещилось.


• И ты можешь поклясться в этом? – заискивающе просит человек в плаще.


• Клянусь, – отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.

Разорванный хитон, хриплый голос и обезображенное лицо (ещё тот намек), и казни не было. Все фейк.
Дальше идёт унылое описание домика где якобы будут скучать любовники.
А потом:

• - Прощайте! – одним криком ответили Воланду Маргарита и мастер. Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита. Ни скал, ни площадки, ни лунной дороги, ни Ершалаима не стало вокруг. Пропали и черные кони.

Воланд со свитой уходят в бездну, Аввадон по Апокалипсису, где они заключены и обитают. А любовники идут к обещанному им дому. И дальше последний абзац главы:

• Так говорила Маргарита, идя с мастером по направлению к вечному их дому, и мастеру казалось, что слова Маргариты струятся так же, как струился и шептал оставленный позади ручей, и память мастера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.

Пилат ушел не к Иешуа в Иерушалайм. Он не был освобождён и тем более прощен. Он ушел в бездну, в дьявольский Аввадон. А что же мастер с его покоем? - “Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя”.
Судьба мастера подобна, а может и тождественна судьбе Пилата, и как ни странно может показаться, Берлиоза. “Кто-то” в романе у Булгакова это обычно дьявол. Мастер под влиянием дьявола отправил своего героя в бездну. А теперь тот, кто на мастера влиял, дьявол, отправляет мастера в небытие.

• Только что человек соберется съездить в Кисловодск, – тут иностранец прищурился на Берлиоза, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?

А чтобы дошло до всех, Булгаков описывает, что мастер теряет память и переходит через ручей, журчание которого эту память и стирает. Мастер канул в Лету, то есть ушел в небытие. Никакого домика с вишнями.
Помните, что Воланд говорил на балу о Берлиозе? Но эта же судьба уготована и мастеру, и Маргарите. Их судьба, как и всякого не раскаявшегося грешника, как и всякой куклы в руках дьявола, одна – небытие. Берлиоза дьявол соблазнил атеизмом, мастера – ересью и сатанизмом, Маргариту - блядством, стервозностью и ведовством. И троих ввергает в небытие.
Когда Воланд говорил о домике с вишнями, он лгал. Дьявол – отец лжи. И в романе он постоянно врёт.
Помните “рукописи не горят”? Это выражение все схватили, но это ложь. Ещё как горят - и Булгаков намекает на Гоголя и на самого себя которые не раз сжигали свои работы и их восстановить нельзя. И т.д.

Ну как вам концовка романа, особенно на фоне романтических и прочих неглубоких интерпретаций?
Только сказочка хуёвая
И конец y ней непpавильный –
Змей-Гоpыныч всех yбил и съел.
            Обманyли дypачка.
            Обманyли дypачка.

Но мы кажется увлеклись беседой.

(no subject)

А шо такого.
Каннибализм это не так уж плохо, а иногда и вполне хорошо.